"Мы уходим, уходим, уходим..."
А.Карелин "Мы уходим, уходим, уходим..."
В данной статье автор вкратце напоминает об одном этапе афганской войны - окончательном выводе ОКСВА, а также размышляет о некоторых уроках и выводах из девятилетней войны. "Прощайте, горы, вам видней, Кем были мы в краю далёком. Пускай не судит однобоко Нас кабинетный грамотей. Прощайте, горы, вам видней, Какую цену здесь платили, Врага какого не добили, Каких оставили друзей". /Ансамбль "Каскад"/  1 Война заканчивалась. Термез встречал войска. Мест в гостиницах не было даже "по блату", и приехавших в командировку размещали в армейской казарме. Водку в городе продавать временно прекратили, и те, кому не удалось вырваться на "ту сторону", с утра до вечера дежурили у моста, слонялись по городу и донимали бесчисленными просьбами армейское и прочее начальство. Начальство отвечало, что всё идёт "по графику", что, в общем, так и было. Дух выводимого контингента, видимо, должны были поднять прилетевшие Кобзон и Розенбаум. С ними были многочисленные журналисты. Концерт в хайратоновском "отстойнике" (площадке, где собиралась и проверялась боевая техника) был одним из многих в долгой череде февральских дней. В который раз элегантный Кобзон шутил над маскировочно-пятнистым, только кирпичного цвета лицо выделялось, Михаилом Лещинским: "Миша, твоя жена, когда я уезжал из Москвы, просила спеть для тебя песню". "Какую?" - подыгрывал Лещинский, покачиваясь под грузом телекамеры. "Не спеши, Миша!" Защитно-хэбэшная публика понимающе хохотала, ветер шуршал в микрофонах и покачивал лопасти прильнувших к рифленой "вертолётке" "горбатых" и "эмтэшэк". Далеко в тёмном небе взлетали трассеры... В витрине полкового магазина объявление от руки: "4.02.89 магазин работает последний день". На спортплощадке, на плацу - ни души. В открытом кинотеатре пара скамеек сломаны, их бы в другой раз мигом починили - но до них ли сейчас? Справа от белого полотна экрана знакомая с детства цитата: "Из всех искусств для нас важнейшим является кино...". Странно как-то: советские войска уйдут, а эта цитата останется здесь, в обжитом, ухоженном городке на афганской земле. А на данный момент, в данном военном городке для офицеров и солдат, похоже, важнее искусства, чем гитара Александра Розенбаума, нет. В клубе то взрыв аплодисментов, то обжигающая тишина: "Третий тост - помолчим...". У Александра Розенбаума и Иосифа Кобзона в эти дни - тоже тяжёлая военная работа. Они садились в БТР и ехали на заставы. Там пели в землянках. Там же бойцам вручались награды. Они работали, сменяя друг друга, давая разом два концерта в разных концах. Уже на нашей советской территории, в Узбекистане под Термезом, Иосиф пел со сцены солдатского клуба и объявил как-то: "Ребята, чтобы вы почувствовали себя дома, в перерыв можете пойти в фойе, выпить фужер шампанского и через десять минут возвращайтесь на встречу с Розенбаумом". Хохот и топот сапог по бетонке. Иосиф - уже в "рафике", мчит в Дом офицеров, на смену Александру. Тот, выскакивая из "уазика": "Шнур, шнур от гитары не забыли?" Концерты эти шли в конце войны... ...Удивительно живописен Кабул, раскинувшийся на склонах гор, потоками улиц уходящий в долины. До самых вершин поднимаются маленькие глинобитные домишки, и ночью кажется, будто огромный океанский лайнер плывёт куда-то под неумолчный шум столицы. Город просыпается затемно. Впрочем, многим горожанам не до сна. Январские морозы 89-го, по которым соскучились в центральной полосе России, здесь просто свирепствуют. До отметки двадцать опускается столбик термометра. Это много. Жильё тут, лишённое центрального отопления, не приспособлено к холодам. К тому же ощущается недостаток топлива. Цены на дрова, солярку, керосин прыгнули вверх. Из-за блокирования дорог силами вооружённой оппозиции ощущаются перебои в доставке продовольствия. На помощь жителям в эту зиму, как и прежде, пришли советские воины. Во второй половине января в шести точках города можно было наблюдать, как наши солдаты раздавали муку и керосин. Офицеров то и дело окружали детишки, со словами искренней благодарности подходили старики... По данным из штаба 40-й армии на начало февраля: в Кабул доставлено 3.500 тонн муки, аэродром Кандагара принял 3.475 тонн боеприпасов... Советская сторона неукоснительно выполняла все взятые на себя обязательства. Весной и летом минувшего года был осуществлён первый этап вывода. В точно установленные сроки. В 26 из 32 провинций уже нет советских войск. Силы оппозиции внутри страны и за её пределами, к сожалению, не следовали букве и духу женевских соглашений по Афганистану, не разделяли трезвых предложений правительства республики, чаще просто саботировали их. В частности, отказались они и от предложенного вооружёнными силами республики прекращения огня с 1 января 1989-го. По ночам до Кабула нет-нет, да и донесётся треск пулемётных очередей. Где-то на окрестных заставах, защищающих столицу от обстрелов и вылазок, часовым приходится отвечать на вооружённые наскоки противника. Накануне был предпринят очередной ракетный обстрел города. Выпущено несколько ракет, четверо граждан убиты, семеро ранены. В окрестностях города находится известная кабульцам 30-я застава. Её называют южным щитом афганской столицы. До 15 января там несли службу советские воины, а 16 января они передали свои посты афганским гвардейцам. На высоте двух с половиной километров над уровнем моря на огромном гребешке крутобокой скалы орлиным гнездом приютилась застава. С трёх сторон - отвесные обрывы. С четвёртой - крутая каменная стена подпирающей небо горы. Она, как и все другие афганские горы, - а это "состыковавшиеся" здесь отроги высочайших в мире горных систем Памира, Гиндукуша, Гималаев - именуется на солдатском языке "горушкой". Начальник заставы - старший лейтенант Александр Балашов и с ним ещё 17 человек находились тут на бессменном посту не один месяц. Старший сержант Александр Черемисин, рядовые Сергей Будаев и Виктор Усенко весь свой срок афганской службы - ровно полтора года - провели здесь, за каменными брустверами. Летом - нестерпимая жара, зимой лютуют морозы. И всегда, в любое время года, вольно гуляют ветрА. Вода - привозная, продукты, естественно, тоже. Всё доставляется на вертолётах. Только готовят еду они сами. О наших вертолётчиках в Афганистане ходят легенды. Они "пробирались" сквозь горные теснины, чтобы высадить десант или забрать раненого, больного, садились, бывало, на одно колесо в скалах. Чего только не поведает о них солдатская молва. Вот и в этот прилёт на заставу всем пришлось убедиться в исключительном мастерстве вертолётчиков. Чтобы помочь посадить машину на острие гребешка, борттехник лёг на палубу салона, высунулся в открытую дверь и жестами помогал командиру "прилепиться" к пятачку... На передачу заставы афганским гвардейцам ранним утром сюда прилетел начальник политотдела 40-й армии генерал А. Захаров. Командир роты старший лейтенант Сабир и новый начальник заставы лейтенант Феда Мухаммад обходили "помещения" заставы: жилой отсек землянки, крохотные кухонька и столовая - здесь же бойцы смотрели кино и проводили занятия, вырубленная в каменном уступе русская банька с парилкой... Младший сержант Александр Миронов из Пензы через переводчика рассказал афганским гвардейцам Гольмураду и Халилулле об особенностях службы на заставе. Гольмурад - кабулец, успел изрядно навоеваться: четырежды ранен и столько же раз отмечен высокими государственными наградами республики. Весел, говорлив, бесшабашен. Нельзя было равнодушно наблюдать, как с мешком муки на плечах отчаянно скакал он по каменным острым ступенькам, разгружая прибывший с продовольствием вертолёт. Халилулла в отличие от Гольмурада тих, застенчив, малословен. Он из многострадального Кандагара. Ему 17 лет. Отца нет, умер. Мать и две младшие сестрёнки живут теперь в Кабуле. А Халилулла - их кормилец. Гвардейцам неплохо платят. На первом году службы он будет получать по девять тысяч афгани в месяц. Впрочем, месяца ещё пока и не служит. Месяц исполнится через три дня... Теперь тут будет их пост. Наши же парни, передав афганцам запас угля и дров, мясо, рис, капусту, лук, - словом, всё, что заготовили для себя на зиму, и даже несколько книжек для тех, кто читает по-русски, отправляются на вертолёте вниз, в Кабул. Пока - в часть, а потом - самолётом в Ташкент. Домой. Первые подразделения уже отправлены на Родину. Выслужившие сроки солдаты и сержанты, скомплектованные в команды, на транспортном ИЛ-76 уже переброшены в ташкентский аэропорт. На начало февраля воздушным эшелоном было отправлено 24.443 военнослужащих, так что точнее следует говорить, что наши воины из Афганистана не уходят, а улетают - так безопаснее. А водителям тяжело, ведь они выводят технику. На перевале Саланг - снегопад, лавины. Есть и убитые, и раненые... В эти последние на афганской земле дни солдаты и офицеры продолжали гибнуть. До последнего мгновения отстреливался от напавших на пост мятежников трубопроводчик рядовой Владимир Стариков... На южном Саланге в упор были расстреляны КамАЗ и его водитель рядовой Сергей Шельтяев... Не дождались жена и две дочери домой капитана Олега Шишкина. Он и его товарищи по вертолётному экипажу - лейтенант Павел Кроха и старший лейтенант Андрей Слушаев сгорели в афганском небе за пять дней до окончательного вывода наших войск (Позднее была названа цифра - 39. Столько погибло человек за последние полтора месяца войны...) 2 Экипажи военно-транспортных "семьдесят шестых" трудились на выводе, что называется, с полной отдачей. Погода на трассе, в аэропортах Ташкента и Кабула сложная. То снегопад, то туман на полдня. Экипаж гвардии майора Александра Максимова каждый день выполняет рейсы в Кабул: туда - продовольствие или иные народнохозяйственные грузы, обратно - уволенных в запас воинов, специалистов, работавших в республике. Старший лейтенант Юрий Починков, старший бортовой техник, рассказывал, что авиаторы эскадрильи выполняли многие ответственные задания. В декабре совершили немало рейсов в Армению, пережившую страшное землетрясение. Садились и в Ереване, и в Ленинакане, доставили туда десятки тонн самых различных необходимых грузов, перевозили специалистов - медиков, воинов гражданской обороны... Вообще за время службы приходилось им летать и в Арктику, и на Дальний Восток. От Бреста до Анадыря, от Новой Земли до Ташкента им знакомы посадочные полосы многих гражданских и военных аэродромов. Девять лет летают они в Афганистан. Посадка в кабульском аэропорту для самолётов типа ИЛ-76 высокой сложности. Не один раз вспыхнет надпись на табло, предупреждающая о предельно допустимой нагрузке. Но раз надо, значит надо! И они летают... Следует отметить и то, что несправедливо по отношению к ним: забота об этих крылатых тружениках, как принято выражаться, совсем неадекватна их самоотдаче. Лётчиков почти не представляют к наградам. Да и платят за полёт в два раза меньше, чем другим авиаторам. И, главное, никто не считает их интернационалистами. Почему? Ведь иные из лётчиков-транспортников провели в небе Афганистана за годы полётов сюда не меньше времени, чем проходившие там службу авиаторы. Их полёты тоже ведь не безопасны. Разве не сбивали наших транспортников? Такая вот несправедливость... Между тем командование Ограниченного контингента, исключительно высоко оценивающее заслуги военных авиаторов-транспортников, неоднократно выдвигало предложения о награждении лётчиков. Кадровые органы ВВС отвергали предложения... Не тот, думается, это случай, чтобы демонстрировать ведомственную амбициозность. О наградах воинам-интернационалистам за истекшие десятилетия после вывода войск писали много раз. Но, как говорится, "воз и ныне там" - до сих пор не все награды вручены воинам, не каждая медаль или орден нашли своего героя. И в годы войны долго блуждали по кабинетным кругам представления к наградам. Воины заменились, так и не получив заслуженное. В личных делах - никаких об этом следов. К награде представляли только после шести месяцев пребывания в Афганистане. А если человек совершил подвиг в первый день? В первую неделю? В первый месяц? Такое бывало не раз. Ко второй награде представляли лишь по получении первой. А если через два дня после отправления реляции воин снова отличился, да ещё и на более высоком, если так можно выразиться, уровне? Как тут поступать? Нет, не всё ладно с награждениями воинов-интернационалистов. Думается, не поздно восстановить справедливость, поправить допущенные ошибки, найти возможность по достоинству оценить заслуги каждого, так, например, как было с ветеранами Великой Отечественной. Замечательно, например, что был учреждён знак воина-интернационалиста, который вручался вместе с Грамотой Президиума Верховного Совета СССР... Многие солдаты-водители уже выслужили свой срок. Но они решили сами: молодым, которые должны были их сменить, зимний Саланг "не по зубам", попросили доверить им провести свои машины, а молодые пусть сядут рядом и поучатся. Так они решили, и командование полностью одобрило их порыв. Кому, как не им, опытным и надёжным, закалённым Афганом, поручить самый важный и ответственный последний этап. Срок службы у водителя "КамАЗа"-топливовоза Эдуарда Дузя истёк минувшей осенью. Но он продолжил служить. Красивый, статный парень из Волновахи Донецкой области. Ждут - не дождутся солдата мать, отец и сестра. Он тоже соскучился по дому. -Во сне каждую ночь снится, - признался боец... Трещат по ночам морозы на афганской земле. В России бы сказали - "крещенские". А днём пригревает солнышко: как-никак юг. После любой, даже самой лютой зимы, знают люди, приходит весна. Она может быть и слякотной, и холодной, но всё-таки весна - самая желанная пора. Пора обновления в природе. Пора светлых людских чаяний и надежд. Верят в это и афганцы, провожающие домой своих друзей шурави... ... Последним в колонне шёл танк с неулыбчивым старшим лейтенантом в командирском люке. Афганские дети бросали яркие флажки и цветы, сдержанные представители ООН, даже они подняли руки, желая удачи, и журналисты, делая последние кадры, умоляли: ну улыбнись, улыбнись же, старший лейтенант! Домой ведь возвращаешься. Вон рвутся на трассе вслед за твоей машине тени от знамён, ещё достигает твоего уха медь "Прощания славянки", ты знаешь, что примерно через двое-трое суток будешь на территории СССР и вздохнут с облегчением твои мать, жена, дети - если не помешала война появиться им на свет. Так отчего же у тебя такая суровость, командир последнего танка? Или ты мыслями уже в пути, и тебе, замыкающему колонну, хорошо известно, каким трудным и опасным может оказаться путь от Кабула до Термеза? Или представляешь, как нелегко придётся тем, кто троекратно поцеловал тебя на прощание и устами своего президента пожелал доброго пути, горячего хлеба и родниковой воды - такого афганцы желают только самым родным и близким?.. Ушёл из Кабула последний в колонне танк и все остальные машины колонны. А там, вдали, куда лежал их путь, виднелись заснеженные горы Гиндукуша. Все знают: где снег - там север. В Афганистане наши солдаты уточняли: где север - там Родина... 3 На Родину возвращались воины-интернационалисты... Девять с небольшим лет назад, в холодном вьюжном декабре 79-го, они, поднятые по тревоге, улетали в Афганистан. Улетали, конечно, не эти солдаты и офицеры, те давно уволились в запас или заменились в другие части. Но таков уж армейский закон: стоишь под Боевым Знаменем - боль, горечь, слава, доставшаяся под ним пусть даже самым первым поколениям бойцов, - уже твои. Так вручается новичкам и гвардейский знак, хотя они ничего ещё не сделали ради гвардейской славы. Так же называются они "панфиловцами", "матросовцами" только в зависимости от того, в какую именно часть попадают. Ни разу не прыгнув с парашютом, новобранцы примеривают перед зеркалом голубой берет. В армии человек принимается сразу и таким, каков есть. Условие одно: честное служение Родине, верность военной присяге. В 1979 году десантникам пришёл приказ. Хочется повторить изначальный смысл его: оказать помощь Афганистану. Заметим, запомним именно эту фразу, потому что разнобой в нашем понимании афганских событий идёт как раз отсюда: наши войска получили приказ не воевать, а оказывать помощь. Первоначальный посыл чист и благороден, почитаем с незапамятных времён: окажи помощь ближнему. Для подтверждения этому хочется подчеркнуть ещё одну, никем почему-то не вспоминаемую, но очень важную деталь: в Афганистан прилетели, вошли не только воины, а и сотни, тысячи гражданских специалистов. Именно они должны были стать главными действующими лицами в выполнении договора о дружбе и взаимной помощи с южным соседом. Другое дело, что мы позволили втянуть себя в боевые действия. Нет, это тоже произошло не сразу. Те, кто были в Афганистане в начале восьмидесятых, вспоминали приказы, запрещавшие отвечать огнём на огонь. Приказы призывали к политической бдительности, умоляли - если только приказы могут умолять - не поддаваться на провокации. Затем, где-то с начала 82-го, пошли приказы на регулярное ведение боевых действий. Но ещё один штрих: все боевые действия советских подразделений согласовывались с афганской стороной и предпринимались только как ответные или упреждающие. Наверное, следует согласиться с тем, что если бы перед ОКСВА стояли только военные задачи, у нас было достаточно самой современной техники и средств, которые, примени их мы в Афганистане, дали бы другие результаты. Но именно потому, что перед нами не стояло военных целей, у солдат и не было других средств, кроме средств защиты. *** Полный текст Источник - http://artofwar.ru/k/karelin_a_p/karelin7-15.shtml | |
|
| |
| Просмотров: 174 | |
| Всего комментариев: 0 | |