Награды:
Орден Боевого Красного Знамени
Орден Красной звезды дважды
«За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 2 и 3 степени
Медали СССР и ДРА
 
 

Канадагар 81. Г.Бондарев - НШ ДШБ, В.Соловьев - зам. по ВДП, Б.Мозговой - зкпч.


Из воспоминаний сослуживцев:
 
    Михалыч!
Так, уважительно дружески, обращаются к этому человеку сослуживцы, которых у него за тридцать лет службы в Советской, а затем в Российской Армии великое множество. Сослуживцы, с которыми он прошел (два раза по два года) Афганскую войну. ­ Только однажды за все четыре года моего пребывания за Речкой, ­ вспоминает гвардии полковник запаса Геннадий Михайлович Бондарев , ­ офицер отказался идти в бой. ­ Его не судили, его просто отправили в Союз, и уволили. По­тихому... Он всегда был такой: и в Киевском военном училище, и в Академии имени Фрунзе, и на должности командира 51­го Тульского гвардейского парашютно­десантного полка, и на посту военного комиссара Советского района Тулы. Хотя почему был? Он и сейчас не изменился: за правду, за своих подчиненных он всегда готов идти до последнего, идти, не оглядываясь, идти с открытым забралом… Он чем­то похож на Суворова: не только внешне, но и взрывным характером, бескомпромиссностью взглядов и суждений. Я служил с ним вместе и знаю обо всем этом не понаслышке. ­ Твой первый бой? – Задаю ему вопрос. ­ Бригада, где я служил, сопровождала колонны с грузом по маршруту Кушка ­ Кандагар. Однажды, возвращаясь на место дислокации, группа которую я возглавлял, нарвалась на засаду. «Духи» с 60­70 метров расстреливали нас в упор. Командир одной из рот, вопреки всем правилам, вопреки здравому смыслу, приказал личному составу покинуть боевые машины и повел их в наступление на позиции противника. Как старший группы я должен был отдать приказ: «Отставить!», но вдруг понял, что во время боя, на фоне атакующего порыва моя команда была, как бы помягче сказать, не только ненужной, но и вредной. «Духи» от такой нашей наглости на мгновенье опешили, прекратив огонь. И этого мгновенья хватило, чтобы без потерь с нашей стороны решить исход боя, полностью разгромить противника. ­ У тебя орден Красного Знамени. В Великую Отечественную эта награда очень высоко ценилась – даже выше ордена Ленина… ­ У этого ордена интересная история. Опять группа, которую я возглавлял, возвращалась после проводки колонны. И опять на нас была устроена засада. Но я знал, что в этом районе, в ближайших двух кишлаках не должно быть много душманов. Спрыгнув с брони, мы – двадцать восемь человек вместе со мной – вступили в бой и стали теснить противника по зелёнке в сторону ближайшего кишлака. Душманы, отстреливаясь, начали медленно отходить. Мы продолжали преследование. И вдруг меня как током ударило – «духи» затягивают нас в мешок! И «духов» этих самых не десяток ­ два, а более двух сотен. Откуда их столько взялось, стало ясно только после боя. Было как раз время мусульманского Нового года, а его у мусульман принято встречать всей семьей, и в кишлаки, в свои дома, к своим семьям собрались все воюющие с нами боевики. Паники у нас не произошло, хотя как прорываться назад к оставленной броне, было совсем не понятно. Ставлю командиру одного из взводов задачу: попытаться найти проход в этом шквале огня. (Здесь хотелось бы пояснить. Этот один из командиров взводов имеет имя и фамилию, это Бирюков Сергей, командир взвода 3 десантно­штурмовой роты ­ Горин Олег). И они нашли: по старому руслу арыка группа стала по­пластунски приближаться к оставленной бронетехнике, заняла круговую оборону. И тут на наше счастье показались два вертолета. Молодцы летчики – сразу сориентировались в обстановке и за три захода, расстреляв весь боекомплект, намного облегчили наше положение. В этот момент разрывной пулей ранило того самого лейтенанта, который нашел сухой арык – нашу дорогу жизни. Кровь била фонтаном. Я потом спрашивал докторов – спасти его можно было только на операционном столе. Вечная ему память. Но отвлекся. Так вот, посылаю к бронетехнике командира гранатометного взвода, чтобы по рации запросил помощь ­ батальон и вертолеты. «Вертушки» прилетели и снайперски – до «духов» от нас было 40­45 метров – ударили по противнику. А батальона обещанного все нет и нет. Надвигаются сумерки. Тогда принимаю решение: двадцати бойцам открыть шквальный огонь, не обязательно прицельный, и прорываться во весь рост к бронетехнике. Еще шесть человек, также шквальным неприцельным огнем, прикрывают прорыв. Так мы и прорвались. Все валились от усталости, радостно обнимаясь с механиками, остававшимися у машин, воды – ни капли. Тут ко мне подходит один сержант, огромный сибиряк и говорит: «Командир, давай проучим этих «духов», они сейчас не ждут нашей атаки, долбанем по ним штыковой!». Я чуть не прослезился, но сил у нас не было для подобной дерзкой наглости. ­ А батальон, посланный на помощь? ­ Банально заблудился. Наша группа потом на него сама вышла. ­ Михалыч , ну а с орденом­то что­? Понимаешь, попросил меня как­ то начальник строевой части принести ему с боевых часы «Сейко». Но я никогда не мародерничал, о чем прямо и заявил этому строевику, на что он ответил мне: «Не видать тебе больше орденов». На очередном совещании офицеров командир бригады спрашивает его, послал ли тот на меня представление на вторую Красную Звезду. Строевик как­то отвертелся. Через неделю командир бригады повторяет вопрос и, не услышав вразумительного ответа, объявляет начальнику строевой части строгий выговор с занесением и приказывает ему срочно отправить на меня представление на орден Красного Знамени… В конце восьмидесятых в Верховном Совете СССР обсуждался проект постановления «Об амнистии бывших военнослужащих Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане, совершивших преступления и оказавшихся в плену у афганской вооруженной оппозиции». Так вот, будучи командиром полка, Бондарев написал открытое письмо дюжине депутатов этого законодательного органа ныне несуществующей страны и направил в несколько центральных газет. В письме содержалось резкое несогласие с основными положениями готовящегося постановления, под ним стояло 98 подписей участников Афганской войны, и первая его – гвардии полковника Геннадия Бондарева . На это письмо, крик души представителей элиты Вооруженных Сил, не ответил ни один депутат, ни одна газета не напечатала кровью выстраданные строки. ­ И сейчас вряд ли напечатают,­ с грустью в глазах, сомневается Геннадий Михайлович. ­ Сколько было разговоров, ­ продолжает он, ­ о том, имели мы право воевать в Афганистане или не имели. Имели! Мы принимали присягу! Мы выполняли приказ Родины! Беда в том, что руководство страны позволяет себе сомневаться в правильности принимаемых решений. И эти сомнения ничто иное, как прямое предательство тех, кто, выполняя присягу, проливал свою кровь. Он имеет право так говорить. И не только потому, что на его груди пять орденов: Красного Знамени, два ­ Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 2 и 3 степени, но и потому, что он – солдат до мозга костей и патриот своей Родины, гвардии полковник запаса Бондарев Геннадий Михайлович. Николай МАКАРОВ, ветеран ВДВ. P.S....Начштата и его группа, зашедшие в глубь зеленки приблизительно на три километра без поддержки бронетехники, своим спасением обязаны в том числе персонально командиру взвода Бирюкову Сергею, который нашел проход, о чем выше говорил начальник штаба и который погиб в том бою. Очень жаль, что когда мы пишем о каких­либо событиях, забываем упомянуть и других..
Горин Олег
сайт   Кандагарский ДШБ


Памятник на могиле Бондарева Геннадия Михайловича




Мемориальная доска в Туле.