Родился  в 1968 году в небольшом поселке Согласный под Саратовом.
Родители - отец Виктор Тимофеевич - механизатор, мама Любовь Егоровна -разнорабочая. Детство прошло у отца на тракторе.
К 1982 году много родственников перебралось в Волжский, переехали и родители. Евгений остался у тетки в Согласном, а окончив 8 классов тоже переехал в Волжский.
Мечтал стать летчиком, но детская мечта не сбылась. Поступил в училище на аппаратчика химических производств широкого профиля. И после окончания распределился в ЗОС.
В армии в то время все хотели служить, вот и Евгений пошел в военкомат, но ему как молодому специалисту отказали. Полгода работал на заводе, а осенью 1986-го призвали.
      Восемь парней из Волжского отправили в Волгоград, потом - Ростов, дальше перелет в Минеральные Воды, потом в Душанбе. Спустя шесть дней  оказались в Термезе  Узбекистан. Пограничный город, в котором дислоцировалась часть, где готовили бойцов в Афганистан. Предстояло 3 месяца провести в учебке.
Обучали  на полигоне с построенным, так  называемом “душманским городком”, где были дувалы -  тренировали в условиях, близких к Афганистану. Перед сдачей экзаменов заболел желтухой, но сбежал из госпиталя чтобы сдать экзамен. Командир поступок  конечно оценил, но сказал что списки уже были отправлены в округ и оставил учиться с пятимесячниками. Евгений провожал партии убывающих ребят в Афганистан, пел им песни под гитару. И вот в последнюю отправку назвали фамилию Баранов. Такой сюрприз подготовил командир.
Получив форму  два дня сидели на аэродроме, затем прилетел ИЛ-76.Четверо из восьми  попали в Кандагар.
    В Волжском в допризывном возрасте Евгений получил специальность механика-водителя в ДОСААФ. Четверо из восьми, кто учился вместе с ним  в волжском ДОСААФ,  попали в Кандагар. Все водители-механики гусеничных транспортеров малых габаритов (машины для вывоза раненых). Но в Кандагаре эти транспортеры не применялись и механиков-водителей, посадили на колесные машины. Евгений попал  в минометную батарею водителем на ГАЗ-66.


Миномет Василёк полностью помещался  в кузов машины, закатывался на колесах. Вот такой миномет Евгений и возил. В боевых условиях его обслуживали 4 человека.
    «Водитель, который привозил миномет на позицию, автоматически тоже становился минометчиком. Что ж он, ляжет и будет смотреть на бой со стороны? Я сразу начинал помогать расчету. Командир командует, наводчик наводит, один минометчик стреляет. Остальные разгружают Урал с минами, отмывают от солидола… Работы очень много.
Помню, как один из расчетов был ранен, но это случилось не в боевых условиях. Бойцы с минометом после капитального ремонта отправились на полигон 23 февраля 87-го года. Когда мина вылетает по правилам, ее взрыватель автоматически взводится.
А ребятам попалась бракованная мина, у которой взрыватель уже был  взведен, и она взорвалась в миномете. Двое бойцов погибли, остальных ранило.
Помню тогда, как положено, две койки нарядили. Если кто-то погибал, койку особым образом наряжали, заправляли. Сейчас точно и не скажу, но как-то клинышком стелили одеяло, наискосок, и на подушку клали панаму. И когда черный тюльпан увозил 200-х, койку уже заправляли, как положено.
5-го февраля 87-го года я попал в Афганистан. А спустя восемь месяцев меня ранили. 14 октября 1986 я призывался, а 22 октября 1988 меня комиссовали. Военный билет мой был закрыт. Но год из этих двух лет я мотался по госпиталям, полгода пробыл в кабульском госпитале».
А в Кандагаре я второй раз заболел гепатитом. Летом 87-го меня поместили в госпиталь, а батарея собралась в армейский рейд.
Рейд начался весной и шел до осени, а наша батарея вернулась и я снова сбежал из госпиталя. Две недели полечился, и хватит. Меня отправили сначала в караул, а потом на строительство здания трибунала.
    В начале октября 1987 года был рейд на юг Кандагара - было приказано войти в зеленую зону на 12 км. Задача была, прямо скажем, трудно выполнимая.
Мы только пробирались до зеленки, как нас уже начали серьезно обстреливать. И 10 дней мы там простояли. А десантники наши уже ушли в ущелье, находившееся даже не в нашей провинции.
На западе Кандагара две группы спецназа в засаду попали, и везде нам худо приходится. В бригаде войск не осталось. И мы отбиваемся как можем. Арыки открыли и мы промокли. Погиб заместитель начальника штаба, погибли ребята. Много появилось раненых.
Вернулись в бригаду, нам говорят, что надо вытаскивать наших десантников, у которых закончились еда, вода и боеприпасы. Мы сразу, не отдохнув, загрузились всем необходимым и туда. Двое суток ехали, я тогда не знал, что уже заболел малярией.
    На другой день проход в ущелье очень сложный. Ехали по камням, минные тралы на танках не выдерживали, отваливались, а мы на колесной технике каким то чудом проезжали. В пустыне застревали даже БТРы, но к вечеру все добрались до ущелья Гильменд.
    Вошли в ущелье. Отвесные скалы с обеих сторон. И одна единственная дорога, перерезанная оврагами, для нас - спуск-подъем. БТР первый спускается и подорвался на мине. За два дня, по непроверенным данным, подорвались более 2 десятков машин.
Колонна двигается, метров триста и подрыв, 200 метров и снова подрыв. Так продвигались. Батарея - 3 машины ГАЗ 66 и транспортер МТЛБ.  Я подорвался восьмым по счету.
А комбат по рации вызвал к себе Женю Потахина, который должен был уже в Союз улететь, за войну у него одно ранение небольшое, никаких болезней. Женя садится, чтобы поехать за комбатом, и через 10-20 метров тоже подрывается.
Один медик на всю колонну. Нас накололи промедолом. Помню, как он бегал при свете фар нам капельницы ставил.
Мина противотанковая подо мной взорвалась, сиденье осколки задержало. И меня выбросило. В основном на ноги удар пришелся: хорошо, что в тапочках сидели из-за жары, были бы в берцах - ноги бы под их весом оторвало. А так изломало, изорвало, но ноги остались на месте.
Меня контузило с потерей сознания, тело изрешетило осколками. И у Женьки то же самое. Мы на броне лежали, а ребята с капельницами над нами сидели. В семь вечера подорвались, а в четыре следующего дня прилетели все таки две вертушки, потому что раненых очень много. Два вертолета улетели, заполненные ранеными
Нас с Женей в Кандагаре и прооперировали. Два Жени на всю батарею, и оба в один день подорвались».
     Из кандагарского госпиталя на Спасателе эвакуировали в Кабул, в центральный военный госпиталь.

«И часов в девять нас берут в перевязочную, а у меня уже развилась гангрена. Собирают консилиум, и при мне решают ногу ампутировать. Лежу холодным потом обливаюсь - радовался, что ноги остались, а тут такое…Если бы не Виктор Павлович Хомутов, отрезали бы».


Виктор Павлович до сих пор работает в Питере в клинике Святой Елизаветы.
Прооперировали, долго шла операция, отошел от наркоза, и тут отвязалась лигатура, открылось сильное кровотечение. Сейчас я понимаю, что возможно это меня и спасло: кровь промыла рану. Ногу спасли.
Подскочила температура под сорок. Обнаружили, что болею малярией и меня дальше оперировать нельзя.
11 переломов на ногах, все перевязки делают под наркозом: болит, вы не представляете, как. Все косточки шевелятся. Плюс лихорадка. Там  я оценил барокамеру, куда меня возили. Час полежу и отпускает».
Инфекционный госпиталь
«Это отдельное подразделение возле аэродрома в Кабуле. А там один хирург на весь госпиталь. А новую жизнь моим ногам подарила женщина, и я не знаю, кто она, врач или перевязочная медсестра. Даже имя не помню. Там ведь все было, как в бреду, боль такая, да и контузия давала о себе знать.
Она говорит мне - хватит, у нас нет условий делать перевязки под наркозом. Надо будет терпеть.
А там кости торчали, даже мяса на моей ноге почти не наблюдалось. Она сказала, что в их госпиталь привозят много новых растворов и мазей, но не на ком их применить, посмотреть на эффект. Есть, например, гранулирующие мази, и можно делать компрессы с ними, которые помогут росту мышц.
И  вот я лечусь 2-3 недели, и мы с ней как дети радуемся, потому что начали расти мышцы. Как красная икра - утром на перевязку прихожу, она снимает бинт, а там красная икра свежая, новая наросла.
У нас радость, что мышечной ткани больше стало. Но сверху белая, фиброзная ткань нарастает, и ее надо снимать.
Организм хочет, чтобы рана затянулась, а нам, чтобы ткань мышечная росла. И снимать очень больно. Семь потов с меня сходило, и так каждый день, пока все нервные окончания не закрылись мышцами искусственными.
Одну кость она мне совсем закрыла, а вторая неприкрытая осталась. А на второй ноге просто переломы были, там мышцы наращивать не надо было.
В один прекрасный день моя спасительница объявляет: Все, Жень, малярии нет, тебя завтра переводят в другой госпиталь. Я бы тебе красивую ногу сделала. Там сразу кожу пересадят.
Я, конечно, загрустил. Но перед отправкой берут у меня кровь и находят.. брюшной тиф. И переводят в тифозное отделение этого же госпиталя, и она мне еще неделю наращивает мышцы.

И уже спустя неделю возвращают снова к Хомутову. Развязали мою ногу и консилиум снова собрали, потому что они обалдели от увиденного.
В нашем отделении лечилось 80 человек. Я сначала ездил на коляске, смотрел, чтобы ходячие помогали, отделение убирали. И так еще с полгода я в госпитале старшинил.
    В Питере доставили  в Военно-медицинскую академию. А спустя 10 дней нас уже ждал Крым, город Саки, санаторий куда нас направили на реабилитацию.
После ужина пошли гулять, а на скамейке сидят три красивые девушки. И с одной из этих красивых девушек, Леной - которой исполнилось 18 лет - я прожил уже 33 года. А тогда мы уже спустя пару недель собрались пожениться.
    Я женился по военному билету, в 88-м году, а в 89-м сын родился. Назвал его в честь своего друга - Павел. Второго сына назвали - Александром.
Сейчас старший в Москве живет, внучку нам родили, ей уже пять лет, а младший сын здесь в Волжском, пока не женат.
 «Южный ветер»


Я вернулся на завод ЗОС, получил квартиру, но по специальности меня не взяли работать из-за второй группы инвалидности.
Орден Красной звезды догнал меня на гражданке, мне его на заводе прямо военком вручал.
В самодеятельности я не участвовал,  пел только для близких, и очень стеснялся сцены.
В Ростовском госпитале мне захотелось скрасить ребятам праздник, и я специально для них написал песню, хотя раньше не осмеливался.
И понял, что не боги горшки обжигают. Сначала стихи пишу, потом, как правило, музыку. А та первая моя авторская песня до сих пор живет. Мы на фестивале гран-при с ней взяли. В 2006-м мы основали группу “Южный ветер”, а в 2007-м взяли Гран-при.
Датой основания "Южного ветра" считаем 15 мая, когда мы дали первый официальный концерт.
Есть у меня товарищ, Алексей Покручин. Много песен мы с ним создали. Есть и мои песни.
Среди наших авторов и Константин Скуратов, воевавший в Афганистане, а сейчас живет в Волгограде.  Потом ребята стали сами писать.
      Мы гастролировали в Приднестровье, Украине, ездили в Екатеринбург. Затем в Москву, где нам очень понравилось. В 2013-м даже  в Кремле выступили, в 2014-м - в Лужниках, а в 2015-16 - в Крокус Сити Холле, потом снова Лужники.
Коллектив у нас устоявшийся. Из семи человек - четверо афганцев.  Двое ребят входили в Афганистан, я должен был выходить, а война длилась почти 10 лет - вот такой у нас разбег в возрасте.
    Потихоньку пишем, песен чуть меньше стало, наверное, что хотели сказать, уже сказали, а сейчас появились уже новые темы - Украина, например».



Е.Баранов на встрече однополчан на 80-летии 70-й ОМСБр

 Подробнее: ЗДЕСЬ

ВИДЕОСЮЖЕТ О ГРУППЕ «ЮЖНЫЙ ВЕТЕР
»
Дискография группы «Южный ветер»:

Альбом «Нам не забыть» (2009) 


Альбом «Ветер памяти» (2011) \

 

• •