|
6 апреля 1984 г. Лаль-Мухаммед
|
|
| luna71176 | Дата: Понедельник, 03.04.2023, 08:53 | Сообщение # 1 |
 Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
| В афганской истории нашей кандагарской 70-й бригады были трагические даты, о которых нельзя не рассказать, нельзя не выслушать участников этих событий. Одна из таких дат 6 апреля 1984 года.
Из Списка безвозвратных потерь Э.Береснева за 1984 год.
6 апреля
1. гвардии рядовой Балтынов Женис Бопанович* - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
2. гвардии рядовой Губа Виталий Иванович* - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
3. гвардии рядовой Кравцов Вячеслав Григорьевич - грв дшб 70-й гв. омсбр
4. гвардии рядовой Михуткин Сергей Викторович* - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
5. гвардии рядовой Перевозчиков Алексей Васильевич - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
6. гвардии рядовой Поляков Владимир Александрович* - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
7. гвардии рядовой ЧепенкоСергей Викторович - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
8. гвардии рядовой Шарипов Музафар Мирзоалиевич* - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
погибли в бою в районе крепости Пальмухаммед провинции Кандагар
9. гвардии младший сержант Барышев Юрий Павлович - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
10. гвардии рядовой Нурматов Абдумажит Эргашевич - 1-я дшр дшб 70-й гв. омсбр
пропали без вести в бою в районе крепости Пальмухаммед провинции Кандагар - убиты, тела унесены
течением арыка и не найдены
* по ВКП погиб 7апреля
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
| luna71176 | Дата: Понедельник, 03.04.2023, 08:54 | Сообщение # 2 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
| Вот как описываются события того дня в книге замполита ДШБ Виталия Тюрина
«Солдаты Кандагара»
6 апреля 1984года. Бой местного значения.
2 апреля 1984г. на подходе к Кандагару душманы сожгли нашу колонну наливников из пятнадцати машин. С соляркой и керосином. На нагаханском повороте фугасом подорвали первую машину и подбили из гранатомета последнюю. После этого методично, как в тире, расстреляли и подожгли бронебойно-зажигательными и трассирующими боеприпасами все остальные грузовики. Место для засады очень удобное – к дороге вплотную подходит «зеленая зона» - дущманская вотчина.
Перебили практически всех. Зрелище было жуткое. После этого наши начальники решили обезопасить движение наших колонн в тех местах, где зеленка прилегает к дороге, оборудовав взводные опорные пункты. С этой целью в глубине «зеленой зоны», в полукилометре от дороги, подбирали крепкие глиняные дома, которые потом именовали крепостями, и в них располагали мотострелковый взвод на постоянной основе.
Для осуществления этого решения старшего начальника было выделено три роты и саперный взвод с задачей: 6 апреля 1984 года к шести утра выйти на указанный рубеж – второй арык в районе кишлака Лаль-Мухаммед, занять оборону в виде буквы «П» на удалении восьмисот-тысячи метров от дороги. В вершине этой буквы «П» должна была занять позицию наша первая десантно-штурмовая рота, на флангах шли восьмая и девятая мотострелковые роты. Таким образом мы должны были обеспечить безопасную работу саперного взвода. Те, в свою очередь, проверяли на отсутствие каких-либо сюрпризов со стороны душманов, сами минировали подступы к дому, расчищали завалы, которые мешали наблюдению и секторам обстрела. По готовности в крепость прибыл пехотный взвод с запасом воды, продовольствия, боеприпасов на семь-десять суток и приступал к боевому охранению. Ну а когда по бетонке должна была идти наша колонна, «ленточка», как её обычно все именовали по радиосвязи, основной задачей этого взвода было не допустить духов к дороге на триста-четыреста метров и не дать по ней открыть огонь, исключить минирование дороги и т.д. Это по теории. В жизни же всё происходило по-другому.
Боевая задача роты особой сложностью не отличалась. От бригады общее руководство осуществлял заместитель командира подполковник К.Феоктистов, только недавно прибывший из Союза. Первой ротой командовал Валера Кузьмин. Замполит роты Владимир Пустовой. Взводными были тихий и скромный азербайджанец Алик Сулейманов, рассудительный и спокойный Сергей Олейников и будущий командир разведвзвода батальона и разведвзвода бригады хладнокровный, уравновешенный и решительный Вадим Якуба. В роте было около шестидесяти солдат и сержантов, бронегруппа на базе МТЛБ, у которого вооружение состояло только из пулемета ПК.
Валерий Кузьмин
Задача бала получена от подполковника Феоктистова. Переночевали в пустыне, в расположении третьего мотострелкового батальона майора Ю. Сулаберидзе без особых приключений. Поднялись рано и в три утра пешком двинулись в зеленку. До неё было километров десять. Шли, как и положено, с головными и боковыми дозорами. Мотострелковые роты с саперами шли за нами. Затемно перешли бетонку и вошли в зеленую зону. Пехота осталась у дороги в сухом ручье, другая рота пошла по дороге влево.
Начало сереть. От постоянного движения утренней прохлады не замечалось. До конечной точки оставалось совсем ничего. Хотелось поскорее занять назначенный рубеж и, обеспечив безопасность работы саперов, передохнуть. Боковой дозор, двигавшийся слева, доложил, что левее себя наблюдает группу из десяти-пятнадцати человек метрах в пятистах, идущих параллельно нам. Кузьмин по рации запросил пехотного ротного об их местонахождении. «Да, это мы идем», – подтвердил ротный с пехоты. Знать бы тогда, как дорого обойдется обман для нашей роты. На самом деле и он, и его рота сидели в сухом арыке возле дороги и никуда не собирались идти. Параллельно с нами шли… духи. Вероятно, они ожидали нашего прибытия на броне, чтобы организовать засаду, но, не услышав шума гусениц, с рассветом покинули свою позицию и возвращались домой. Правда, об этом мы узнали потом. А сейчас мы шли, больше внимания уделяя правому флангу, надеясь, что слева мы надежно прикрыты соседями с третьего батальона.
Прошли виноградники. Начали выходить на открытую местность, повернули налево вдоль арыка, который был назначен рубежом роты, как вдруг утреннюю тишину разорвали два мощных взрыва, и мы все попали под шквальный пулеметно-гранатометный огонь. На войне привыкаешь ко всему и порой ничему не удивляешься, но всё это было до такой степени неожиданно, причём из-за того, что эта «неожиданность» прилетела именно с той стороны, где мы считали себя надёжно защищёнными целой мотострелковой ротой. Причём той ротой, у которой уже не месяц и не два эти кишлаки, Лаль-Мухаммед, Махаджири и Пассаб, были зоной их ответственности, и по их же словам, они себя здесь
чувствовали, как рыба в воде, и знали всё до мелочей.
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
| luna71176 | Дата: Понедельник, 03.04.2023, 08:55 | Сообщение # 3 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
| Продолжение
Что могут сделать десять-пятнадцать взрослых мужиков, воюющие с нами не год и не два, прекрасно знающие местность и хорошо вооруженные? Особенно в той ситуации, когда они сидят в засаде, а противник для них, в данном случае это мы, как на ладони? Могут сделать очень много. Не зря засадные действия считаются одним из самых эффективных способов ведения боевых действий.
Из четырёх человек головного дозора, среди которых были Юрий Барышев, Абдумаджид Норматов и Алексей Первозчиков, в живых остался только пулемётчик рядовой Сокорев Николай Викторович, 1964 года рождения, призванный Енакиевским РВК Донецкой области в 1982-м году. Плотность огня была такая, что голову поднять невозможно было. Хотя страха, как такового, не было. Всё происходящее казалось какой-то нереальной, чудовищной ошибкой: «Откуда бьют? Почему? Ведь там наша пехота!»
Подбежал ротный и крикнул, чтобы все лезли в арык – в нём было спасение для живых. Часть бойцов по-прежнему лежала на поле. То ли были убиты, то ли просто боялись подняться. По радиостанции Кузьмин пытался связаться с Олейниковым, который со своей группой был впереди, чтобы выяснить, что произошло. Но частота, которую определил старший начальник. Была постоянно занята. Третьим батальоном. Какими-то артиллеристами. Даже духами. Либо её попросту глушили.
В результате этого огневого нападения рота оказалась рассечённой на две части. Одни находились в арыке, другие в винограднике, метрах в сорока от арыка без офицера. Чтобы организовать их действия, Кузьмин посылает туда Сулейманова, но тот пробежав метров двадцать, падает, сражённый пулей. Пытались двое его вытащить, но по ним тоже стали вести прицельный огонь.
С виноградника увидели эти действия, поняли, что нужна помощь, хотя бы огнём, и начали стрелять. Горем с пополам Сулейманова оттащили в сторону. В это же время в радиостанции ротного у радиста по фамилии Троян, сидящего в воде, замыкает блок питания. Глубина арыка была метра полтора. На помощь приходит радист взвода связи Вася Клочко со своей резервной радиостанцией, через которого узнаём, что взводного Олейникова ранило в голову. Кузьмин даёт команду занять круговую оборону, а сам хочет пробиться вперёд. Тут уже его останавливаю я – командуй ротой, а не лезь на рожон.
С отвратительным воем прямо над головами проносятся гранаты из РПГ. Одна из них разрывается в бруствере, всех находящихся рядом сбрасывает в воду. В метрах пятнадцати за нами находилась дамба, за которой уровень воды в арыке был ниже на полметра-метр и мёртвое пространство, и Кузьмин даёт команду всех раненых эвакуировать за неё. Но перед ней в арыке открытый простреливаемый участок метров шесть, который нужно пройти, проплыть как можно ниже. Бойцам
объяснили, как идти, другого варианта нет. Это в мокрой одежде, с оружием своим и раненых, с самими ранеными. Проходит один, второй. Наступает очередь санинструктора Чижовича. Он проползает почти всё простреливаемое пространство, но, не доходя до дамбы метра три, встаёт в полный рост, и его тут же прошивают пули, от которых он винтом уходит под воду. Начинаем его искать под водой, ныряет Слава Почуев, Андрей Аэлай, находим утонувшим возле дамбы, вытаскиваем и, собравшись с духом, переваливаем тело через бетон, где его принимают находящиеся там бойцы. По огню впереди и отрывочным фразам в прорвавшемся эфире уясним, что Вадим Якуба с бойцами не потерялся и
ведёт огневой бой. Сергей Олейников тоже, как отошёл от удара по голове, командует своими бойцами, одновременно эвакуируя убитых и раненых прямо по арыку.
По интенсивной стрельбе, которая слышна была далеко, в том числе и в пустыне, где находился штаб мотострелкового батальона и заместитель комбрига подполковник Феоктистов, видно, поняли, что у нас происходит что-то не то, и в эфире стало резко тихо. Кузьмин сразу вызвал технику роты, и через небольшое время уже был слышен лязг гусениц МТЛБ – техника нужна была для эвакуации убитых и раненых. А их была добрая половина роты – десять убитых и двенадцать раненых, в том числе двое пропавших без вести. Барышев и Нурматов. Они погибли в первые секунды боя, так как были первыми в дозоре и переходили через арык по мостику.
Об этом мне сразу рассказал Николай Сокорев, который видел, как они упали в воду. Расчёт АГС был сразу выведен из строя. Рядовой Кожемин был ранен, Кравцов убит, а сам гранатомёт от попадания пули прямо в ствол заклинило. Подошёл с бойцами Сергей Олейников, у которого на голове был росчерк от пули, он за неё держался и говорил, как будто чугунной сковородкой по голове ударили. Начали собирать убитых и раненых.
Среди них находился и Сулейманов с окровавленной повязкой на груди. Он лежал возле виноградника, перебинтованный и бледный, но живой. Как потом выяснилось, пуля зацепила ему мышечную сумку, когда сердце было на сжатии. Одним словом, миллиметры решили вопрос его жизни.
Подошла бронегруппа, с ней танк, танкист уточнил, куда стрелять, пару раз даже стрельнул, но больше для успокоения. Духов уже не было. Позже в небе появилась вертолётная пара. Убитых сложили на берег, раненых отнесли на броню. Итоги для нас оказались неутешительными.
Когда села вертушка, чтобы забрать этот скорбный груз, лётчиков стало рвать. Неудивительно. Мы все мокрые, грязные, рваные и рядом гора трупов. Загрузили в вертушку, а сами дальше стали выполнять поставленную задачу – обеспечивать работу сапёров. Занимая позиции, вышли на окраину кишлака и вылезли на глиняные полусферические крыши домов. Отсюда увидели картину боя глазами наших врагов. Мы все перед ними были как на ладони. И воистину, кто остался жив, мог считать
6 апреля вторым днём рождения.
Справа В.Кузьмин, А.Сулейманов
Старший лейтенант Валерий Кузьмин, командир роты: «Такое не забывается. Рано утром подошли к шоссе, начали заход в зелёнку. Задача – блокировать Лаль-Мухаммед. Спокойная, утренняя, чуть пугающая тишина. В общем-то нам оставалось несколько сот метров до конца замыкания кольца. Как раз в это время увидели слева группу, идущую в колонну по одному, в нашей советской форме. Даже не чисто в военной, а прямо как мы – кто в чём, а кто в касках и бронежелетах. Я начал запрашивать Феоктистова, ответили, что наша пехота. А та «пехота» по нам открыла огонь, и единственное наше спасение было в арыке, естественно, мы там и укрылись.
С первой группой был Серёжа Олейников и Алик Сулейманов, но их практически не было видно. И поддержать их нечем было, весь удар по ним и пришёлся. Даже не по ним, а по дозорам, головному и боковому. Если бы не дозоры, мы все захлебнулись в этом арыке. Светлая память нашим парням. Что ещё? Аккумуляторы замокли. Связи нет, в эфире не пробьёшься, когда там постоянно висит десять-пятнадцать абонентов. Что мы делали? Бились. Я всё хотел добраться до первой группы, но ты не дал, нужно было командовать ротой, а не лезть на рожон. Стреляли, матерились и кляли всё и вся. Трусов в роте не оказалось – это главное. Но очень мне обидно было, что восьмая рота, идущая за
нами, всё это время пролежала без движения и без единого выстрела, даже не пытаясь нам помочь.
Потом вытащили своих раненых и убитых,загрузили на подошедшую бронегруппу и спокойно закончили блокировку. Я потом частенько наблюдал эти места с разных сторон, у меня в зоне ответственности был и Пассаб, и Лаль. Володя Пустовой погиб позже, уже в спецназе. В стылой, ледяной воде просидели около часа да и потом ведь не сушились, на нас всё и высохло».
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
| luna71176 | Дата: Понедельник, 03.04.2023, 08:57 | Сообщение # 4 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
| Продолжение
Рядовой Владимир Назар, командир расчёта АГС: «Вспоминать сейчас всё невозможно подробно, так как этот бой был не единственный, был ещё и Панджшер. Скажу как помню. В таких делах, думаю, главное – восстановить реальную картину, по фактам и крупицам. Начну с того, что мы шли одним расчётом, как всегда, в каждую роту распределяли по расчёту. Помню, как дошли до середины поля, ровного как на ладони, и раздался шквал огня в нашу сторону.
Завязался бой. Мы развернули АГС и начали вести огонь. В расчёте был я, Кожемин и Кравцов. Огонь в нашу сторону был такой, что трудно передать. Потом поступила команда, что впереди арык, и надо передвигаться к нему, чтобы хоть немного укрыться. Передвигать развёрнутый АГС нужно было вдвоём. Как передвигались к арыку, уже не помню. Но Кожемин был ранен в руку, Кравцов убит, мне осколок пробил сапог и прошёл выше пятки, не задев сухожилия, насквозь, так и обошлось. Когда добрались до арыка, картина там была неприглядная. В воде плавали трупы. Духи подошли уже совсем близко. Шли в полный рост, обкуренные, с дикими криками».
Можно ещё долго расписывать подробности всего происшедшего в тот день. Отдельные моменты прочно въелись в память, сидят в ней и по сей день. Лучше, я думаю, ещё дополнят воспоминания об этом дне командир взвода Сергей Олейников, сержанты Виктор Магуйло и Константин Шендриков
в своих повествованиях. К сожалению, с другими участниками этого боя встретиться я не успел.
Что было дальше? Ещё несколько дней мы выполняли боевые задачи в зелёной зоне. Когда вернусь в бригаду, все убитые и раненые были эвакуированы в Союз или размещены по госпиталям. Высокое
командование в Кабуле приказало подать потери роты как за три дня. Таким образом прикрыли свою задницу. Что в бригаде и сделали. Говорят, сверху очень строго за потери спрашивали. В бригаде был шок. Несколько дней. Но как обычно в жизни бывает, через некоторое время была поставлена задача: ДШБ доукомплектовать до полного штата и быть в готовности убыть на армейскую операцию в качестве резерва командующего 40-й армией. Началась подготовительная суета, которая как-то отвлекла от печальных мыслей.
Меня, ротного и подполковника Феоктистова привлекли к партийной ответственности. Меня – на партийной комиссии при политотделе бригады, Феоктистова – в Кабуле, на парткомиссии при политотделе 40-й армии. По Кузьмину ничего не проводили, но сказали, что заслушали в батальоне. А за что привлекли, мы так и не поняли. Если за большие потери, то это для галочки. Что в действиях моих или Кузьмина было неправильно, мы так и не поняли. Как задачу ставили, так её и выполняли. Другое дело, что ребят жалко.
Причины всего происшедшего? Тогда как-то не было над этим задумываться. Мысли были простые. Не повезло. Влетели. К этому вопросу невольно вернулся уже в Союзе. Невыполнение своей задачи и обман командира мотострелковой роты третьего батальона? Да. Позже узнали, что пехота зачастую вела такую «радио-войну», докладывая то, чего не делала. Не обработали предварительно участок артиллерией? Да. Неправильная организация связи? Да. Стечение обстоятельств? Тоже да. Много потом говорили, что бойцы в роте были из других подразделений и далеко не лучшие? Лучшие – не лучшие, сказать не могу, хотя кто отдаст лучшего? Другое дело, что они просто не были подготовлены к боевым действиям в составе ДШБ. Автомобилисты, ремонтники, бойцы с аэродрома – их всех нужно было готовить, хотя некоторые из них прослужили в Афганистане полтора года. Ведь охранять военный аэродром и ходить на войну в зелёную зону – это, как говорят в одном южном городе, две большие разницы. И те же «не лучшие бойцы» из других подразделений, переданные батальону, к концу панджшерской операции были не хуже любого штатного бойца нашего батальона.
Бой может длиться минуты, готовиться к нему надо всю жизнь. Эти слова будут ещё звучать в нашем повествовании, и причём от того, кто сам был и настоящим офицером, и настоящим бойцом, и у кого за войну не погиб ни один подчинённый.
А 6 апреля 1984 года из боя не вернулось десять человек, и они все достойны того, чтобы мы их всех вспомнили пофамильно. Русских, украинцев, белорусов, казахов, узбеков, таджиков. Солдат нашего славного ДШБ.
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
|
| luna71176 | Дата: Понедельник, 03.04.2023, 10:26 | Сообщение # 6 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
|    
Гвардии рядовой Нурматов Абдумажит Эргашевич, 1965 года рождения. Родился в Ташкентской области. Узбек. Призван в ВС в апреле 1983г. В ДРА с июля 1983г. Погиб в бою 6 апреля 1984г., об этом сообщил рядовой Сокорев. Тело не нашли. По документам принан пропавшим без вести 7 апреля 1984 года.
Гвардии младший сержант Барышев Юрий Павлович, 1964 года рождения, село Инкино Колпашевского района Томской области. Русский. В ВС призван в мае 1983г. Октябрьским РВК Томской области. В ДРА с октября 1983г. Будучи старшим дозора, погиб в бою 6 апреля 1984 года, о чём после боя сообщил рядовой Сокорев. Тело не нашли. С 7 апреля 1984 года по документам числился пропавшим без вести. Решением Октябрьского районного суда города Томска был признан погибшим 6 апреля 1984 года в ходе боевых действий в раоне н.н. Лаль-Мухаммед.Командиром роты посмертно был представлен к ордену Красной Звезды.
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
| luna71176 | Дата: Понедельник, 03.04.2023, 15:17 | Сообщение # 7 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
| Продолжение
В.Пустовой и С.Олейников
Старший лейтенант Олейников Сергей (командир взвода 1 дшр)
Подошла весна 1984 года, и боевые выходы начали приобретать интенсивный характер, 6 апреля нам была поставлена задача по блокировке кишлака Лаль-Мухаммед, вернее его окраины. Утром рано мы начали выдвигаться на указанную позицию. Мы – это первая десантно-штурмовая рота и две роты мотострелкового батальона. Должны были стать буквой «П», чтобы внутри этой охраняемой зоны могли спокойно работать сапёры, ставить минные поля, оборудовать НП, и всё это было где-то километр на километр. К выдвижению приступили в начале четвёртого утра. Помню, что ужу мулла голосил, а у них это происходит где-то в четыре тридцать. Шли мы напрямую, дошли до арыка и начали сворачивать влево вдоль него.
В боевом порядке роты я был первым, впереди двигался дозор из четырёх человек с двумя пулемётами, за ним шёл взвод, замыкал который мой заместитель. А взвод был доукомплектован бойцами из роты материально-технического обеспечения бригады. Помню, что их было пять-шесть человек, в РМО они были водителями КамАЗов, и все они вроде как призывались из Белгородской области. По крайней мере, со средней полосы России. Следом за нами выдвигался взвод Алика Сулейманова. У меня поддержка – расчёт АГС и санинструктор роты рядовой Чижович. До выполнения поставленной задачи оставалось метров сто, я уже увидел угол виноградника, на который мы должны были выйти. И одновременно обратил внимание на выдвигающихся на этот же рубеж людей, как раз по маршруту, где должна была идти мотострелковая рота. Я доложил командиру роты, что вижу
выдвигающихся людей, по-видимому, это пехотная рота. Почему я так сказал? Видел блеснувшую каску, плащ-палатку. Люди шли на пересечение со мной, как раз по винограднику. Они были в трёхстах метрах от меня. Это наша рота, ответил ротный. А как потом оказалось, эта «наша» рота выдвигаться ещё даже не собиралась. Они только перешли бетонку, дошли до первого сухого арыка и, видимо, спугнули духов, человек десять. Мы пошли дальше, и, не доходя до конечного пункта выполнения задачи метров пятьдесят, по нам внезапно был открыт сильный пулемётно-ружейный и гранатомётный огонь. Практически в упор. Начался банальный расстрел нашей роты.
Почему такое произошло? Потому что я и мои бойцы шли в открытую, в колонну по одному, считая, что рядом с нами идёт наша мотострелковая рота, что мы идём на соединение с ней, и с её стороны надёжно прикрыты.
Почему мы так считали? Так была поставлена задача старшим начальником из бригады, а именно – заместителем командира бригады подполковником Феоктистовым. А при постановке задачи присутствовал и сам командир этой роты.
То ли я скомандовал, то ли бойцы сообразили,но все моментально оказались в арыке. С одной стороны у арыка был бруствер, за ним можно было укрыться. И воды, которая только начала появляться в арыке в апреле, было немного, по щиколотку. А перед этим в спецназе я выменял новый костюм,и кроссовки на мне были тоже новые, «Кимры». Естественно, в воду лезть было неохота. Минут через пять с головы колонны приползает боец и говорит, что впереди всех расстреляли, и кишки свои в руках держит. Оказали ему первую медицинскую помощь, но стрельба впереди с нашей стороны шла, то есть расстреляны были не все. Я пытался вызвать дозор на связь, но произошло самое неприятное, что может произойти в такой ситуации: в эфире начался невообразимый гвалт. Причём не наш, а артиллеристы, танкисты, пехота – в эфире были все подряд, даже с ротным связаться было бесполезно. Все на одной частоте. Но что меня тогда поразило больше всего, это почему перед нашим выдвижением наш район не был обработан артиллерией. Хотя бы для того, чтобы спугнуть духов. А в этот день не было никакой артиллерийской подготовки, и всё происходило втихую. А ведь вместе с заместителем командира бригады подполковником Феоктистовым был начальник артиллерии бригады подполковник Муравьёв.
Когда началась эта вся заваруха, расчёт АГС развернулся, но почему-то не стрелял. А чуть позже мимо меня проплыл один боец из расчёта АГС, уже мёртвый, запомнил потому, что он был в бушлате с меховым воротником. Я ещё его за этот воротник вытащил, чтобы не утонул. Пытался выйти на связь, но бесполезно. Сергей Немец мне кричит – командир, загни рацию (антенну). А по мне, видно, из-за этой антенны пристрелялись, я сам этого не замечаю, а ему со стороны видно. Начал я загибать антенну, и тут получаю удар по голове. Как будто чем-то плоским ударили, как сковородкой. Сколько я
находился в отключке, не помню. А был в пилотке, и когда очнулся, она с дыркой возле меня в воде плавала. С грехом попалам по рации в двух словах доложил ротному обстановку, он приказал стоять на месте и закрепиться. Вначале дал команду отходить, но я доложил, что не могу, так как у меня убитые и раненые. Тогда стой на месте, передавал ротный, собирай всех в кучу, буду вызывать бронегруппу и выдвигаться к тебе. Мы за тобой в ста метрах. Первым вышел на меня Алик Сулейманов, часть его взвода была с ним, другая залегла метрах в пятидесяти до арыка, лежала в винограднике и безмолвствовала, и когда он сам туда побежал, чтобы возглавить эту часть взвода, был тяжело ранен. Пуля пробила сердечную сумку как раз в тот момент, когда сердце было на сжатии. Он упал в траву и так бы там и лежал, но сообразил, и пока не потерял сознание полностью, успел зажечь оранжевый дым. По нему его и вытащили, хотя и не сразу.
Потом подошёл танк, вылез танкист, спросил,куда стрелять. Я показал, они сделали пару выстрелов, но там уже, по-моему никого не было. Потом подошла БМП и МТЛБ, загрузились убитыми и ранеными. По времени всё заняло минут тридцать-сорок. Из дозора живой остался один рядовой Сокорев, он мне потом рассказывал, что уже в арыке на него наскочил дух, и он в него всадил весь магазин. Когда я узнал, сколько бойцов у меня погибло, был, честно говоря в истерике. Из шестнадцати человек моего взвода погибло шесть. Честно говоря, я думал, что за такие потери меня расстреляют.И если бы мне
сказали тогда застрелиться, я бы так и сделал. Остановили старшие товарищи. А когда вернулись в бригаду, там уже было не до разборок, так как начали готовиться к вылету на Панджшер, на армейскую операцию.
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
| luna71176 | Дата: Вторник, 04.04.2023, 09:46 | Сообщение # 8 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
| Продолжение
Ю.Сорочан и К.Шендриков
Сержант Шендриков Константин, командир отделения 1 дшр
Запомнилось мне и 6 апреля 1984 года. Ночью мы ехали, переночевали прямо в машинах,а рано утром спешились и стали заходить в зелёную зону вдоль арыка. А пока ехали на бронегруппе, меня так разморило, что я постоянно дремал. Мне даже мой взводный А.Сулейманов сделал замечание, что я всё сплю, и когда спешились, послал меня вперёд. Пошёл я вперёд, одного обогнал, второго, третьего. А нам в роту только дали шесть подствольников. И один я себе на автомат прицепил. Отошли мы от бетонки, прошли зелёнку, зашли в кишлак, прошли поле и упёрлись в арык. Арык был полный, и течение было сильное.
В это же время от кишлака тоже выдвигалась группа, и что самое интересное, они были в касках и маскхалатах. Я это хорошо видел, от меня до них было метров сто. Мы думали, это пехота наша заходит. И в тоже время началась стрельба с трёх сторон. Из кишлака, с поля и из арыка. Мы в это время оказались на ровном месте, и спрятаться, как только в арыке, больше нигде было нельзя. С обеих сторон арыка были бугры из земли, которую выбрасывали, когда арык копали. Мы залегли, потом перебежками – в этот арык. А земля сырая, когда пули попадали, она ошмётками отлетала, высунуться нельзя было. Инстинкт самосохранения не позволял высовываться. Я от жадности набрал гранат к подствольнику, десять штук в портпледе и штук пятнадцать в рюкзаке. И я с него стрелял, как с миномёта, уперев в землю. Командир взвода Сулейманов что-то там командовал, приподнялся и побежал в сторону виноградника. И пуля ему попала прямо в район сердца. Мы с Водыком его потом в арык сволокли. Стрельба была уже в метрах тридцати-пятидесяти, и по воде стали плыть трупы бойцов группы, которая была впереди. Я хорошо помню, как из воды вытаскивали Виталика Губу, парня из Днепропетровска. Он был в каске, вода набралась в неё, голова была в воде, ботинки – наверху, и его несло течением. Бой продолжался, на моей памяти, минут сорок.
И когда подошла броня в район дамбы, мы начали всё прочёсывать. В роте у нас были бойцы, которых к нам перевели буквально на днях из разных подразделений, не имеющих ничего общего с ДШБ – из роты материального обеспечения, автороты, батальоны аэродромного обслуживания. Среди них был один парень, уже дембель, полностью седой. И он был ранен в живот, но передвигался ещё сам. И вот он идёт, автомат болтается на плече, а он обеими руками держится за живот, а между его пальцев его же кишки вылезают. Положили мы его в МТЛБ, а там трупы наших бойцов лежат навалом. Не довезли этого парня, умер он. Фамилию я не помню, его с аэродрома к нам перевели. ( Возможно речь идёт о погибшем Сергее Михуткине, прим. адм.) Мы с Юрой Сорочаном возле этой машины стояли, зрелище было очень жуткое. На поле валялись шапки, каски прострелянные… Хотели подобрать одну, а там человеческие мозги внутри. И когда приехали в бригаду, много народа приходило к нам с сочувствием, слухи ходили самые разные. Получили мы тогда крепко. А через несколько дней начали готовиться на Панджшер, и эта подготовительная суета несколько притупила
остроту пережитого, хотя в памяти осталась навсегда, как один из самых неприятных моментов службы в Афганистане.
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
| luna71176 | Дата: Вторник, 04.04.2023, 10:53 | Сообщение # 9 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 408
Статус: Offline
| Продолжение
Магуйло Виктор, заместитель командира взвода 1 дшр
6 апреля, когда я был дежурным по роте, а рота убыла на войну, на МТЛБ с механиком-водителем Шурой Михалевичем приехал замполит Пустовой, сказал дежурному по батальону, что забирает меня для опознания в морг погибших солдат первой роты. В роте оставались молодые солдаты. Которых на войну не брали. Тем более что среди них было много представителей из Средней Азии, которые по-русски мало понимали, а может быть, и не хотели понимать. Поехали в госпиталь, вынесли наших парней из морга для опознания. Почему-то у всех были пулевые ранения в голову, причём в верхнюю часть головы. Из пропавших без вести хорошо помню Барышева, невысокого спокойного парня, который нигде не
выпячивался, с рыжеватыми волосами и веснушками. Нурматова помню смутно.
На Элеваторе. Из архива В. Магуйло
Чижович Марьян - санинструктор 1 дшр
Ранило меня 6 апреля 1984 года, когда перебегал открытый участок от виноградников к арыку. Был в группе лейтенанта Олейникова. Одна пуля попала мне в руку, а вторая по касательной по ногам. Потом уже в арыке ранило ещё в плечо и спину. Я пошёл на дно, где ещё сильно припечатало течением о бетонную дамбу. Из воды меня вытащили и перетянули в безопасное место. Когда выволокли из воды, кто-то из парней снял себя бронежилет, положили меня на него и как ан волокуше притащили к подошедшей МТЛБ.
В госпитале лежал в Кандагаре. Пролежал дня три-четыре, и потом меня вернули в медроту бригады. Ранения были не очень тяжёлые, а в госпиталь привезли более тяжёлых ребят, и мест не хватало. Одна пуля попала мне возле нервно-сосудистого пучка, и врачи не решились её вытаскивать.
Равнодушие страшнее войны
|
| |
| |
